Рикардо Мартинез много путешествовал в своей жизни по зову службы и своего долга. его мотало по всему свету с дипломатическими и не очень миссиями. Длительные плавания на кораблях под своим командованием или даже под чьим чужим его не страшили и даже нисколько не напрягали. Ещё со времён своего обучения в военной академии в Испании он быстро привык спать не только на мягкой перине, но и на жёстком сыром матрасе с торчащими пружинами и даже на гамаке, хотя и не сказать, что обожал это. Как и привык есть после изысканных голубых лобстеров обычную пресную варёную курицу, например, не капризничая, как это делали многие аристократы вроде него. Воспитанный в самой богатой и уважаемой семье в Испании он привык к роскоши, к тому, что у него есть всё, что только может его душа пожелать, но спокойно переносил лишения и ограничения, с достоинством неся свой гордый титул сквозь любые преграды.
- Но к здешнему климату я никогда наверное не привыкну... - чёрный военный сапог тяжело опустился в лужу на выбоене на дороге. Рикардо тяжело вздохнул, почти обречённо, опуская взгляд вниз и глядя, как по его сапогам растекается грязь.
В Англии ему уже приходилось бывать несколько раз и каждый раз эта страна встречала его дождями и туманами, в этот раз, очевидно, решив его не мало удивить. И ей это удалось. Он то набрал в путешествие одежду посерьёзнее, чтобы не замёрзнуть после жаркой солнечной Испании в холодной серой Англии. Но сейчас откровенно потел во всех слоях своего богато украшенного и такого броского по модным меркам Лондона, костюма. Камзол из дорогой, но плотной ткани стягивал его, делая, кажется, ещё массивнее и, как ему казалось, даже нелепее. Это было так же связано с тем, что все таращились на него. Скорее всего это было связано с тем, что в нём легко узнавался иностранец, да ещё и такой высокий и широкий в плечах. Но Мартинез, очень сильно зависящий и подверженный чужому влиянию, всё принимал на свой счёт слишком сильно. И ему казалось, что все смотрят на него потому, что он глупо выглядит, одетый так ярко и тепло для столь солнечного погожего денька.

Уже минут через пятнадцать он сидел на углу главной улицы с каким-то жалким и мрачным на вид переулком в жёстком скрипучем кресле, а мальчишка за гроши чистил его сапоги. Ну не мог позволить себе мужчина его происхождения рассматривать достопримечательности чужого государства в таком неподобающем виде. И пока мальчонка с чёрными полосами дёгтя на щеках напомажевал его сапоги, самому ему не оставалось ничего, как глазеть молча по сторонам и рассматривать пока то, что есть. И так вышло, что его взгляд, так или иначе, упирался в одно здоровое здание, которое, несмотря на свои впечатляющие габариты, прежде его внимания не привлекало. Как выяснилось скорее по мельтешащим молодым людям с книгами, а не надписи на табличке, то была академия наук. И, как человека просвещённого, Рикардо это здание очень заинтересовало. Так что, расплатившись с мальчишкой двумя монетами вместо одной, чем вызвал его широкую улыбку и благодарный шутливый "реверанс", он сразу же отправился туда.
На входе его никто не остановил, хотя низенькие и щуплые юноши с высокими лбами с особенной жадностью впивались в него любопытными взглядами. Перешёптывались между собой, но... никто не подошёл и не сделал ему замечаний и, кажется, и не думал прогонять прочь. Это немного удивило Мартинеза, но, наверное, в отличие от военного ремесла, где много своих таинств, наука была доступнее. Войдя внутрь он смог заглядывать в разные лекционные залы и хотя знал язык этой страны очень хорошо, понимал не так много из того, что там зачитывалось. Но он от того не начинал чувствовать себя ущемлённым, наоборот, на благородном лице появилась лёгкая улыбка, а в глазах сияло почти что по-детски непосредственное любопытство. Картины на стенах занимали его внимание ещё больше, чем прослушивание лекций. Он может сам был, увы, не расположен к тому, чтобы самому стать творцом, однако же, был ценителем прекрасного. И как-то цикл картин водили его из коридора в коридор, пока Рикардо вдруг не обнаружил себя в совершенно незнакомом ему безлюдном коридоре. Повертевшись он вдруг понял, что и дорогу то спросить не у кого! Его это не испугало, но всё же, немного напрягло, от чего шаг его стал по военной привычке маршировочным, а внимание теперь было сосредоточено скорее на самом направлении, а не на окружении Мартинеза.
По правую его руку, под локтем которой его грела уверенностью и защищённостью его рапира, светило ярко солнышко, теперь уже светившее без утайки из-за облаков. небо окончательно прояснилось, заставляя не только людей, но и пташек радоваться этому, от чего те завели свои звонкие песни. Рикардо с потерянным взглядом повернул голову к приоткрытому окну, как раз в тот момент, когда в тишине коридора послышался робкий голосок. Он был таким тихим и неуверенным, что Мартинез, привыкший горланить приказы, сразу и не понял, откуда он прозвучал. И не показалось ли ему это вовсе. Однако, он вскоре зазвучал снова, чуть увереннее, но не многим громче. Взгляд умных, но юных ещё живых глаз испанца уставились на худощавого юношу в пышной белой блузе с широкими рукавами и чёрном жилете. Завидев, наконец, того, кто к нему обратился, да ещё и с предложением помощи, он сразу улыбнулся своей дежурной обаятельной вежливой улыбкой и, прижав ладонь к груди, в пояс поклонился.
- Тысяча благодарностей, мисье, вы весьма проницательны, я и правда, стыдно признаться, но кажется заблудился в этих многочисленных коридорах, - ответив это, он смело сократил между ними расстояние, пробежавшись глазами по книгам, что были в руках у юноши.
- Рикардо Мартинез, слуга испанского короля, прибывший тут по государственным делам. Тоже очень рад, мистер Миллер, - он вытянул руку вперёд и не спросив парня, пожал ему с силой руку, улыбаясь уже куда шире и искреннее.
- Быть может, вы поможете мне найти выход, а я бы тогда, в благодарность, угостил вас обедом, что скажете?
- Боюсь, без вас мне не справиться, - шутливо добавил он, чтобы как-то вывести это знакомство и саму беседу на более дружеский, а не официальный уровень.

Рикардо и так почувствовал, что начал немного не с того этот неожиданный разговор и ещё более неожиданное знакомство. Он не взял в расчёт, что его громкий голос и привычно командный тон могут напугать тихого книжного червячка в чудесными чёрными вьющимися локонами. Но что взять со старого вояки, он всю жизнь был солдатом, только менял звания на всё более высокие. Этим он, помнится, отпугивал и дам на светских балах, а уж те очень хотели такого жениха как он. Богатый, властный, в фаворитах у короля - тут очень выгодная партия была бы для любой, но пускай Рико не был этим заинтересован (меньше чем своей карьерой уж точно), а всё же всегда хотел поговорить с милыми прелестными девушками. Увы, даже самых настойчивых и отчаявшихся его подход и манера речи, рано или поздно, отпугивали прочь.
Поэтому, как только по поведению парня, а он напоминал сейчас очаровательного маленького зверька, он понял, что "это" снова происходит, попытался всё смягчить улыбкой. Однако, его улыбка и манеры возымели, к его собственному удивлению, совершенно обратный эффект! Парень так весь и обомлел от этого и даже поронял все свои вещи на пол. Его удивило, что такая простая мягкая улыбка способна на такое и взял себе на заметку. Он никогда не уделял должное внимание этикету, не тренировал умение заговаривать зубы, всегда был слишком прямолинеен, но сейчас воочию наблюдал, как обычный жест делал куда больше, чем его действия и слова. Это сбитое дыхание, эта дрожь в голосе, а чего стоил этот смущённый румянец на бледном скуластом лице юноши! Завидев всё это, Мартинез не мог просто остаться стоять, как есть.
- Не стоит, то моя вина... Застал вас врасплох. Ох, я немного, признаюсь, резковат в общении, - он попытался изобразить смущение, но всё что у него вышло, так это очередная обворожительная улыбка. Ничего не мог поделать с собой, актёр из него был никакущий, но многие за честность его и ценили. Он говорил о себе правду, ему не раз такое говорили, но он принимал себя таким, какой есть и не видел в том недостатка, так что на самом деле его не смущало то, что он себя словами как-то попытался принизить. Или поведать о своих слабых сторонах сейчас совершенно незнакомому человеку.
Мартинез присел, преклонив одно колено и поспешил помочь юноше, что так рад был знакомству, что это легко читалось на его лице даже для такого тугодума, как Рикардо. Вместе они быстро справились, но шуршание бумаг и шёпот дыхания разбавило вдруг урчание голодного желудка мистера Миллера, что вызвало у Рико добрый смех. Он был рад, что попал в яблочко не целясь особо, просто предложил первое попавшееся.
- Не стоит так смущаться, со всеми бывает. Но я рад, что вы всё же составите мне компанию, остальное лишь забавные детали, - с улыбкой он выпрямился и протянул бумаги, что собрал сам, обратно юноше. После чего кивнул ему, в знак того, что понял жест и последовал за ним. Пришлось через какое-то время даже сбавить шаг, ибо оказалось, что паренёк идёт медленнее и его шаги меньше его собственных "маршировочных" в разы. Но такая прогулка ему была даже по душе, спешить было некуда, он был свободен от всех дел и просто наслаждался. Да, он снова мог насладиться красотой картин в здешних коридорах, уже не волнуясь, что может потеряться, ведь у него был провожатый. можно было просто расслабиться и... действительно наслаждаться.
- Могу ли я поинтересоваться... - эти слова, а они шли почему-то в тишине, которая самого Мартинеза никак не напрягала, заставили того отвлечься от созерцания живописи и вернуть всё своё внимание его новому знакомому.
- А? ... ох, конечно. Я слушаю, - чуть растерянно ответил он, вопросительно приподняв брови, но всё же под конец улыбнувшись вопросу парня. После него он немного помолчал вновь, задумавшись как ему стоит ответить.
- Ха-ха, что ж, я понимаю ваш интерес, господин Миллер. Это не секрет и я не принимаю ваши слова как обиду, поверьте. Я всё понимаю... хм, что ж, пускай моё ремесло это военная служба, бой, сраженья, меня всегда тянуло к большему, - подбирая слова получше, чтобы выразить свои не столько мысли, сколько чувства, медленно спокойным тоном вещал Рикардо, не обращая внимания ни на кого, хотя тут уже было много людей, он по прежнему был рад компании мистера Миллера.
- Я думаю, что человек достойный должен быть просвящён во многих сферах, не только в своей какой-то отдельной, профессиональной, понимаете? Знаний и разные науки облагораживают не только ум, но и душу человека, я верю в это. Видал я многих солдат, похожих на диких зверей, но видал и тех, кто воевал по зову долга, не просто по желанию пролить кровь и проявить жестокость. И я убеждён, что именно за такими людьми будущее. Так что... оказавшись в Англии и завидев это здание, я не смог пройти мимо. Захотелось посмотреть на все умы, на наше... светлое будущее, - он окинул взглядом всех снующих туда-сюда студентов и не заметил, как они вышли из главных дверей академии. По глазам ударило яркое солнце, заставив его сощуриться и даже сбиться с мысли.
- Но это что-то вроде моей собственной теории человечества. Просто мысли староко вояки, простите... кхм, итак, я тут упорно теряюсь, город такой большой. Может вы подскажете местечко поуютнее, где не так людно и мы могли бы пообщаться, если вы не заняты, конечно. А я почту за честь оплатить наш обед... идёт? Это будет честно, позвольте мне как-то вас отблагодарить, вы выручаете меня снова и снова, я бы хотел сделать хотя бы такую малость, так что не приемлю отказа! - он снова по-доброму улыбнулся.