"Танец - это не просто красивые движения, это секс через взгляд" ©

Огромная комната была украшена в восточном стиле. На матовых бежево-охристых обоях цвели узоры растений, от пола до самого потолка, словно татуаж хны на коже смуглой красавицы. Узкие окна с решёткой на ней, пропускали минимум света через разноцветные витражи и то, те были позавешаны тяжёлыми шторами с красивейшей узорной вышивкой. По стенам стояли благоухающие цветы в кадках, диванчики с кучей маленьких пёстрых подушечек. Дымили сладкими туманами кальяны, расцветая то вишнёвым, то цветочным вкусом, то отдавали корицей и шоколадом. Чуть вдали был небольшой водоём-купальня с фонтанчиком по середине. Пол был выложен цветными плитами, которые в это время трудно где было можно раздобыть. Всё было в узорах, искусственных, но всё же, блистающих камешках и золотых нитях. Что придавало налёт роскоши, пусть всё это было подделкой или дешёвым антуражем.
Но главной красотой в этой комнате была не мебель, не обои или подушечки с мелкой искусной вышивкой, а прекрасные девушки. Всех возрастов, цвета кожи, длины волос, словом, красавицы на любой вкус, с подчёркивающим их мордашки ярким макияжем. Каждая была нарядно одета на свой манер и, точно зная, что обёртка для конфеты не менее важна, чем сама конфетка, Большая Мамочка борделя "Остров Сирен" не скупилась на наряды, позволяя своим девочкам не только самые редкие и роскошные наряды, но и их вариации. На смену, так сказать, ибо им приходилось изо дня в день в этом ходить, привлекая мужчин, как огонь мотыльков. Потому они должны были быть жгучими и яркими. И каждая облачалась в характерный для себя наряд.
Вот, в углу пристроилась сама Клеопатра, в белых полупрозрачных тканях, что едва ли прячут изгибы её тела, с тяжёлыми золотыми серьгами и головным убором в волосах. Чёрные стрелки и золотистые тени делали её глаза больше и томнее. А вот, моча ножки в фонтанчике, сидела азиатка в немыслимо коротком кимоно, которое шелковисто стекало с её белых, словно мрамор, плеч. На губах короткая алая полоса помады. И было много ещё других, по-своему одетых, по-своему притягательных. Все они лежали отдыхали. Кто умели, что-то читали, кто-то что-то вышивал, тренировал свои музыкальные навыки, кто-то просто тихо переговаривался. В центре комнаты единственная стояла она - Иштар Чадха. Юная прелестница родом из Индии в звенящем золотыми монетками топе, короткой слоёной юбке из тончайших тканей и монетками на ней, вышитыми узором, босая, с браслетом на ногах, руках и серьгами в ушах, собирала волосы наверх, чтобы они не мешались, струясь по её аккуратным смуглым плечикам. Она чуть хмурилась, недовольно сверкая своими глубокими выразительными чёрными глазами.
- Ещё раз! - скомандовала она и музыканты, притаившиеся в углу и любующиеся на прелестниц, встрепенулись. они могли сыграть что угодно. Им много платили за их музыку, но от чего же радостно им было, что они могли на халяву глазеть на красавиц дома "Острова сирен". Жаль только, что трогать их и даже говорить с ними было строго под запретом. Те снова заиграли вотсочный мотив, используя инструменты для себя непривычные, но, столько раз уже сыгравшие эту мелодию, приноровившиеся.
- Ох, Иштар, ну сколько можно, ты с самого утра одно и то же танцуешь, что не так на этот раз? - протянула почти капризно одна из её "коллег" здесь, потягиваясь изящно на диванчике, вытягивая свои стройные ножки. Шиа учила их не расслабляться и всё делать привлекательно, даже если никто не смотрит. Так у всех это вошло в привычку, что девушки вели себя соблазнительно, даже уже не замечая этого.
- Мне всё кажется у меня прогиб в этом месте плохо получается... ну и ты знаешь, нет предела совершенству, - Чадха ухмыльнулась самодовольно и встала в позу, с которой начинался её танец. она придумала его сама, но всё ещё чего-то не хватало или, наоборот, что-то было лишним, что затягивало ожидание кульминации в её танце. Словом, девушка была недовольна, снова начиная под музыку плавно двигать бёдрами и, вместе с тем, руками делать "волну". Остальным бы и всё равно, но эта мелодия уже порядком надоела всем, однако, Чадха не сдавалась, усиленно выписывая бёдрами восьмёрку и прогибаясь в спине назад, проводя соблазняюще руками по своей груди и животу вниз, между ног, чуть приподнимая юбку.

Иштар двигалась просто восхитительно. Это признавали все - её подруги, её коллеги и даже завистницы. Но только не она сама, как уже стало понятно по её собственным словам, сказанным чуть ранее. Ей хотелось быть лучшей, стать ещё лучше, чем это возможно, чем даже если ей уже сказали, что она была номером один в этом заведении (хотя пока что это было не так, она была в десятке, нет, даже пятёрке самых лучших). И, разумеется, так же считали и их охранники и даже играющие на инструментах ребята. Музыканты боялись слажать хоть на одной ноте, но при виде того, как это юное горячее тело двигалось, их пальцы дрожали, дыхание прерывалось и они смотрели, разумеется, больше на неё, нежели на то, что делают их руки. Они были не самыми достойными судьями, но иных не было. Впрочем, Чадха не смотрела в их сторону вообще. Как и не смотрела на охрану или своих подруг. Она глядела ровно в зеркало, чтобы проверять, как она двигается, всё ли получается, так как ей хотелось бы, чтобы это смотрелось. Взгляд на себя, так сказать, со стороны. Взглянуть под другим углом, понять на ином уровне себя и своё восприятие окружающими. Это было важно для работы и потому, это было так важно для неё. Молодые пышные бёдра вертелись юлой, заставляя монетки звенеть, словно подыгрывая в такт уже играющей музыке. Её волосы были такими длинными, что даже будучи собранными в хвост, постоянно колыхались от каждого нового поворота. Такие шелковистые, как сами ткани на её плечах и ножках, трепетали от каждого её движения. Небольшая, но аккуратная грудь, так годно смотрящаяся в жёстком укороченном корсете, манила своим декольте при каждом её встряхивании гладких смуглых плечиков.
Как вдруг, музыка прекратилась и вошла Она. самая важная женщина, после девяти великих пиратских баронов и основателей этой республики, на всём острове - Большая Мамочка Шиа Матуи Нага. все девушки сразу замолкли и все взгляды были прикованы к ней. Та вошла с оружием в руках и хотя выглядела угрожающе, пугливо сжались только лишь охранники и музыканты. Да, персонал она могла наказывать строго и очень жестоко. Ведь тот, кто смел притронуться к её девочкам без её ведома и желания их самих, мог лишить не только руки или головы, но и своего хозяйства. И что страшнее - ещё не знаешь. Так рьяно она защищала своих девочек, да, они были целиком и полностью "её девочками". Они не просто были ей как будто как родные, они действительно были семьёй и несмотря на зачастую очень суровые тренировки и занятия, она никогда не обижала их. Они всегда чувствовали её любовь и заботу, как и защиту. Так что знали - она их никогда не обидит. Однако, все сразу же выпрямились, чтобы не посрамить свою благодетельницу и Иштар не была исключением. Забыв что делала, она выпрямилась, тут же всем телом обернувшись к вошедшей женщине с мечом, которого она уже давным давно не видела в этих краях. Но на губах сияла радостная улыбка, просто потому что она услышала такое родное и очень лестное "вот это моя девочка!", что адресовывалось, из всех присутствующих, именно ей, без сомнения.
- Спасибо, - коротко ответила она, совсем не страшась гнева своих "сестричек". Она знала, что не останется безнаказанной за такое, ведь частенько девочки между собой делали пакости друг другу. Резали волосы, подкладывали в обувь гвозди и всё в таком духе. Но редко, ведь если тебя ловили за этим, то наказание от Большой мамочки было весьма суровым и не стоило того, в общем. Сейчас это всё, в любом случае, не имело значения, так как все таращились уже не просто на саму Шиа, но на то, что она делала. Все точно знали, что это такой внеплановый урок и все обратились вслух. Многие повставали, чтобы лучше видеть и подошли поближе. Иштар, как зачарованная, наблюдала за всем с первых рядов, так сказать.
Иштар чувствовала себя немного неловко, когда Шиа повторила один из самых важных уроков по обольщению мужчин (и женщин, чего уж там). Один из первых, закусив нижнюю губу и потупив взгляд вниз. Правда, ненадолго, ведь было трудно оторвать от Шиа глаза, так что всё внимание в следующую же секунду вернулось обратно к ней. И как раз в этот момент она увидела, что та протягивает ей меч. Осторожно, словно он был обоюдо острый, она ухватилась за тяжёлуй, замотанную чем-то рукоять и почувствовала всей рукой вес оружия - настоящее. И только теперь, когда то оказалось у неё в руке, когда она разглядела серебристое лезвие, блестящее в радужном свете комнаты, она вспомнила, где видела его прежде...
•     •     •     •     •     •     •

•     •     •     •     •     •     •
"Далёкий восток. Бесконечный океан песков великой пустыни сверкает золотом. Редкие оазисы и великий город N, стоящий прямо в центре безжалостной пустыни, словно назло природе и богам, убивающий наповал своим великолепием, силой и роскошью. Огромный дворец с роскошными храмами и высокими стенами был сердцем этого места. Под стенами, на рыночных площадях и каменных трущобах, царила бедность, болезни, рабство... Да, именно отсюда впервые Иштар ознакомилась с жарой арабских дней и холодом и мистикой ночей. Именно здесь она получила своё прозвище "Паприка" и так оно и стало ей роднее собственного имени, данного от рождения. на очутилась тут несколько лет назад, прибыв на одном из торговых судов, которое оказалось прикрытием для работорговцев. Так что её и остальных "пассажиров" сразу выставили на продажу. И хотя это было жестоко и неправильно, но Иштар повезло больше прочих, её купили для развлечений во дворец самого султана, главнее которого был только единый бог. Там её учили подчиняться, ложиться под того, кому прикажут и учили здешнему языку. Жизнь была тяжёлой, но она не жаловалась. Это её закалило. Сначала она много плакала - каждую ночь. Тосковала по родным, пела песни своего народа, скучала по родным и дому, каким бы маленьким и бедным он ни был. Но попривыкнув, она поняла, что может достичь большего, даже находясь в таком положении. Она стала самой красивой и желанной, попав в гарем султана, став одной из его жён. Одной из самых любимых, а не просто какой-то там сороковой по счёту, заведённой по скуке.
Ещё немного позже, ей удалось влюбить себя не только султана, но и его советников, членов семьи и даже охрану и чуть ли не половину армии. именно таким способом - сведя с ума мужчин своим телом, танцем и взглядом, ей удалось бежать и уплыть прочь из этих жарких краёв. И она как сейчас помнила, что один из преданных солдат султана отдал жизнь за неё. Именно таким вот мечом он защищал её до последнего вздоха. И в память о нём она сохранила его, однако, уже несколько лет не помнила. У неё забрали всё, что у неё было, когда она оказалась в этом борделе, сожгли одежду, обрезали волосы. Но видимо, почувствовав, что эта вещь важна для неё, Шиа сохранила её. Этот меч, что она уже видела и держала в руке прежде..."
•     •     •     •     •     •     •

- Ох, мама... - так душевно, но тихо, на выдохе, шепнула она, держа обеими руками меч. Обычно она звала её Шиа или "большая мамочка", всё таки она не её настоящий родитель и не претендовала открыто на это звание, однако... в такие вот сентиментальные, "интимно-личностные" моменты, как этот, она от души назвала её своей мамой в том самом искомом и самом родном смысле.
- Вы, как обычно, правы, но понимаете... как бы... но я... - но Иштар не успела ничего и против сказать, как Шиа уже скомандовала, чтобы музыканты снова заиграли. Она тяжело сглотнула, выпучив чуть испуганно глаза. И всё же... делать нечего, начала танцевать. Двигаться было труднее, теперь руки были заняты. Меч был слишком тяжёлым для хрупкой маленькой девочки вроде неё и держать тот в одной руке долго было несказанно трудно, приходилось брать в обе. Или он опасно выскальзывал - из-за чего она постоянно сбивалась с ритма. В конце концов пришлось смириться и замереть, умоляюще и извиняющеся глядя на Шиа.
- Он слишком тяжёлый, я боюсь пораниться... я ведь никогда прежде не держала оружия в руках. Ну, ничего больше кухонного ножа! - поправилась она. Да, у каждой тут были средства самозащиты. Шиа доверяла работникам своего борделя, но всегда считала, что "лучше перебдить, чем недобдить". Музыканты же не были уверены, прекращать ли им играть или нет, так что просто стали делать это чуть тише.

Отредактировано Ishtar Chadha (2017-04-24 15:51:59)