«Быстрее, быстрее. Сколько еще плыть, сколько идти, сколько мне ждать, кальмарьи кишки?» - думал французский поданный последние несколько длинных еле сменяющих друг друга дней и ночей.
Эта мысль и сейчас билась в его подсознании, подгоняя ослабшего Ива по острову пиратской свободы и независимости. Огни, костры и люди плыли перед глазами, очертания их сливались друг с другом и мужчина в основном шел по памяти, интуитивно сворачивая куда нужно и перешагивая или обходя движущиеся и прочно стоящие препятствия.
Выглядел Дюран мягко говоря не очень, под глазами залегли темные тени от недосыпания, Ив за время последнего плавания схуднул не меньше чем на пять килограммов. Большие капли пота скатывались по лбу и лицу, попадая в глаза и рот, заставляя щипать и чесаться кожу, пальцы мелко подрагивали, и его неумолимо штормило и подташнивало. Одним словом на него было бы жалко смотреть, если бы не горящие упорством и маниакальным желанием добраться до нужного места глаза, точнее один целый видящий глаз. И именно поэтому француз как можно быстрее и резче шагал все дальше от пристаней к стоящему на твердой земле борделю с одной определенной целью – проглотить, вдохнуть, выпить любую дрянь, которую могла наспех достать из бутылей, мешочков или приготовить хозяйка развлекательного дома, чтобы наконец забыться, расслабиться, поспать и перестать ощущать пронизывающую тело накатывающую волнами боль и судороги.
Почти неделю назад на пиратском корабле, на котором в этот раз посчастливилось оказаться Дюрану, закончились все наркотические и болеутоляющие расслабляющие порошки и снадобья, закончился также и табак. Запасов Ива не хватило, судно уходя от погони в очередной раз изменило курс, растягивая дни пребывания в море, на столько неудач мужчина просто никак не рассчитывал. Более того мероприятие и так было одним из самых провальных в его истории, карта оказалась мало того что фальшивой, так еще и старой, а карманы капитана судна и его команды остались такими же пустыми, как и несбывшиеся надежды Ива.
С приближением к борделю становилось все шумнее и шумнее, кто-то вываливался из главных дверей, чье-то тело полетело из окна наверху, стоял крик и рев, женские и мужские голоса перемешались в один сплошной гул. Заторможенный француз же осознал происходящее только тогда, когда ворвался силой в переполненное здание, чуть не получив по голове упавшей сверху бутылкой.
- Что за бардак здесь твориться? Что за самоуправство? ШИА! Где эта чернокожая юбка?!– вдруг гаркнул Дюран, пытаясь разглядеть знакомые лица, и как можно быстрее протиснуться к лестнице наверх, кажется, там не было такого столпотворения как внизу, там он мог найти какую-нибудь знакомую девицу, которая точно и определенно должна была знать нахождение своей мамочки.
- ШИА, раздери тебя якорь! Где, большая мамочка? – попытался докричаться еще раз Ив, пробираясь вглубь борделя и наконец привлекая к себе внимание. Правда, совсем ему не нужное.
- Харэ орать без дела, баб потискаешь потом, если переживешь! А сейчас, дерись! – выкрикнул кто-то сбоку от Дюрана. Если бы француз был в себе и полон сил, возможно, он бы успел заметить тяжелый табурет, но сейчас импровизированное оружие в чужих руках огрело Ива по плечу и голове, разлетаясь в щепки, опрокидывая мужчину назад, на других пиратов, ощущая резкую горячую боль в виске и в районе брови.
В один миг француз оказался втянут в драку с головой и сил выбраться уже не было, вместо этого чтобы не быть затоптанным Дюран вновь рыкнул что-то нечленораздельное и также кинулся на соседа, отбрасывая усталость, тошноту и общее плохое состояние, злость и ярость застлала ему обзор. Сил терпеть больше свою боль не было, теперь было правильно разделить ее с другими, получая тумаки от других и также щедро раздавая вблизи находящимся соседям, запоздало доставая маленький нож из сапога.

Дюран крайне редко участвовал в таких потасовках и многочисленных драках, когда француз прибывал на остров и неминуемо заглядывал к «Сиренам» в бордель он выбирал самый тихий и темный угол и редко выбирался оттуда. Иногда Большая мамочка приглашала его к себе, чтобы разделить прелести настоек и порошков или обменяться ими же и последними новостями. Одним словом, Ив старался не попадаться на глаза пьяным пиратам, а тем более избегал быть вовлеченным в драку, так как если Дюран поднимал кулак или нож, он бил и сражался до конца, не замечая своих ран. И по стечению обстоятельств, удаче или проклятию ему всегда чертовски везло.
Вот и сейчас разгорячив свою кровь и тело француз поддался течению и кинулся в потасовку, не замечая совсем рядом упавшее тело и близко подобравшихся к нему троих англичан, сбитых упавшим сверху. Он также перестал что-либо слышать вокруг себя и музыка, как и голос Шиа не доносились до него, утихая в общем фоне драки и стуке пульсирующей крови в голове самого Дюрана.  И возможно француз бы провел здесь всю ночь, пока силы бы не оставили его окончательно и Ив просто не свалился на уже лежащие тут и там тела без движения, если бы не обладающая цепким слухом и захватом хозяйка увеселительного места.
Орал и ругался Ив вслух на людях крайне редко, голос его почти всегда был тихим и спокойным, он мог убаюкать своей интонацией почти любого, если был в настроении разговаривать. Более того с женщинами, а тем более с Большой мамочкой с тяжелой рукой Дюран всегда обходился по-французски мягко. Правда, сейчас был не тот случай и не то время, чтобы молчать и бояться получить квадратным с острыми краями каблуком в поясницу или по пальцам ног.
Поэтому когда Шиа выдернула его за шиворот из толпы, Ив не сразу понял кто это сделал и зачем. Он сильно дернулся с криком и рыков, и  выбравшись из хватки резко развернулся к женщине, наставляя на нее короткое лезвие ножа, так и не успев пустить его в ход, запоздало замечая лицо чернокожей женщины и ее белую широкую улыбку. С одним глазом кругозор существенно сужался, поэтому Дюрана можно было понять.
- Шиа?!  – перекрикивая толпу выдал Ив удивленно, убирая нож обратно в сапог и оглядываясь в поисках отходного пути.
- Веселишься? – уже более тихо спросил французский поданный, наблюдая за тем, как женщина оголив свои черные ноги всадила какому-то бедолаге между ягодиц острым носком сапога, заставляя прорыть носом деревянные доски и завыть от боли. Отвечать на вопрос Шиа Дюран не стал, он просто пожал плечами, кивая неопределенно куда-то наверх и еле уклоняясь от рядом упавшего головореза и сбивая с ног другого. Внизу было чересчур многолюдно, кажется, здесь даже яблоку упасть было негде.
За этот короткий разговор с Большой мамочкой адреналин вновь отчасти отхлынул, давая дорогу усталости, заставляя пошатнуться и скривиться не только от привычной обычной проклятой боли, но и от полученных ударов, спина и бока, как и рассеченная бровь полыхали адским огнем. С одной стороны, это отвлекало от общего состояния, но с другой существенно его усиливало.
- Когда все уляжется? Я долго махать кулаками и ногами не в состоянии. – как есть попытался прокричать Дюран, заглушаемый отчасти музыкой и ревом толпы, приблизившись к Шиа, чтобы вновь не потерять ее в мешанине драки, попутно отбиваясь и давая сдачу, чересчур активным участникам потасовки. С верхних этажей куда-то в толпу полетела хорошо сложенная и дорого выглядящая мебель, кажется, это было набитое гусиным пухом с зеленой чуть выгоревшей тканью кресло из одного из лучших номеров. В запале драки пираты становились все более неразборчивыми и неконтролируемыми, еще чуть-чуть и руки головорезов могли дойти до любимых вещей Большой мамочки, до красивых женских платьев или кроватей с навесными балдахинами, или что там нравилось глазу Шиа…

Отредактировано Yves Durand (2017-01-15 18:32:16)

Смеха Шиа Дюран не разделял, ничего смешного или задорного в драках он не видел.  Ведь они имели привычку приводить не только к сломанным пальцам, выбитым зубам и синякам, но и к глупой, неосторожной смерти. Дрался Ив только в целях самозащиты или с тем, чтобы выплеснуть на оппонентов всю свою злость, обиду на окружающий мир и иные отрицательные чувства и эмоции, которые иначе не выходили из него, терзая похлеще любых мастеров пыточных дел. Но Большая мамочка была здесь хозяйкой, и он не посягал на ее владения и методы управления ни словом, ни жестом.
А сколько раз он просил ее не называть его милым, дорогушей и иже с ними. Ему казалось, что так Шиа жалела его или наоборот подтрунивала над его хмурым исполосованным лицом, но она продолжала это делать, не особо заботясь о протестах француза.
Добраться до ее кабинета было не так легко, но Большая мамочка перла как таран, оставляя Дюрану прикрывать ее спину и оттаскивать чересчур шустрых моряков, норовящих то ли ухватиться за более округлую часть Шиа, то ли сорвать с ее пояса ключи к погребу и иным закрытым, но таким желанным и секретным комнаткам. Ив старался не отступать, но на пятки или юбку хозяйке борделя наступать остерегался, не желая получить в живот каблуком сапога из-за сокращения дистанции до нуля, в пошлости его было сложно уличить, но в вскруженную адреналином голову Шиа могло прийти все что угодно. С верхних этажей вновь послышался групповой женский крик-визг и двое нанятых вышибал наконец поспешили наверх, расталкивая пьяных головорезов с лестниц. Видимо, кружки и предметы мебели в данной ситуации уже не могли спасти девиц от чересчур разгоряченных пиратов.
Но волна шума и криков схлынула, следовало только Большой мамочке закрыть дверь и тяжелый засов. Свежий воздух мигом смыл адреналин из тела Ива, отчасти очищая забитую шумом голову и охлаждая насколько возможно вспотевшее и без того тело моряка. Дюран нехотя оторвался от двери и придвинул поближе стоящее с обратной стороны стола тяжелое гостевое кресло, вытирая вспотевшее лицо рукавом серой рубахи.
- Вот именно, что ничего не случилось, а должно было. – тихо ответил Ив, присаживаясь на кресло и пытаясь принять более или менее удобную позу, ощущая каждую свою кость и побитые места.
- Несмотря на мое участие одно из самых неудачных и тупых плаваний капитана Кида и его Приза авантюриста. Не получится откупиться ему от британско-индийских властей. – продолжил он говорить коротко и отрывисто, наблюдая за манипуляциями Шиа и ее темными пальцами, открывающими прозрачную склянку с уже ранее приготовленным и заваренным концентратом опиума-кукнара. Дюран предпочитал смешивать опиум с табаком или же жевать сырой опиум-ханку, но сейчас ему было все равно. Его трясло, начинало вновь тошнить, но Ив как завороженный смотрел на жидкость, не мигая и сдерживая себя от резких движений, сейчас ему хотелось вскочить и отобрать склянку, выпить ее всю, но так вели себя только наркозависимые, а француз себя к таким не относил.
Несколько долгих секунд он смотрел на протянутый стакан с настойкой, а затем поднял глаза на Шиа, облизывая пересохшие передние зубы. Довольно часто Дюран сравнивал чернокожую женщину из своих воспоминаний и саму Шиа, было у них что-то общее и он доверял Большой мамочке также как доверился однажды шаманке или шлюхе, кем бы та не была. Возможно, у него была определенная слабость к культурам и обычаям чернокожих или желтокожих.
Еще чуть помедлив он дрожащими пальцами наконец принял протянутый стакан и залпом выпил содержимое, со стуком ставя посуду обратно на стол, продолжая держать стакан и прекрасно осознавая стоимость каждой капли или грамма. Никто просто так ничего не делал и не давал. Но в данном случае Дюрану это нужно было. Последнюю китайскую курильню на острове Нассау разбомбили около года назад, а новую никто пока строить не осмеливался.
- А ты не смотри. – выдал он с тяжелым выдохом, поднимая вновь лицо на Шиа. Несмотря на то, что подействовать напиток должен был только через минут двадцать не меньше, взгляд Ива стал более цепким, а движения не такими отрывистыми.
- Сейчас я намерен выпить все что у тебя есть, обзавестись табаком и бутылкой и найти любую более или менее мягкую и сухую поверхность. Например, вот та софа как раз мне подойдет. Или…ты так говоришь, как будто у тебя на уме что-то есть, Нага. – последние слова француз загадочно протянул, растягивая гласные. Дюран точно не мог вспомнить что конкретно говорил и что знала Шиа про него, но дымными наркотическими вечерами иногда у них происходил какой-то не очень длинный разговор. Возможно, она знала его лучше его самого.

Иногда Дюран мог поклясться, что Шиа, смотря на его изуродованное лицо, видела не только шрамы, ее взгляд темных очей, кажется, проникал под кожу, мясо и даже кости, врываясь в сознание. Но Ив был достаточно упрям, чтобы не опускать взгляда. Вот и в этот раз он с удовольствием, перебарывая боль в ушибленных подбородке и щеке, хмыкнул, еле оскаливаясь и выигрывая раунд в гляделки. Кажется, вся эта ситуация забавляла Большую мамочку, сегодня у нее было чересчур хорошее настроение и оно мало-помалу передавалось Иву, вместе с мягко накатывающей легкостью в теле от наркотика. Еще чуть-чуть и Дюран уплывет на наркотических волнах, как в синем, прекрасном и до жути соленом море. Её дружелюбие и рабочий флирт не могли не подкупать, и он прикрыл на миг глаза, уверенный в своей мимолетной безопасности и умиротворенности.
Синеватый дым разлился по комнате, и удовлетворенно втянув его через ноздри, Дюран перегнувшись уже менее скованно и мягко через стол забрал склянку с настойкой, чтобы наполнить свой стакан еще. Раз он получил отмашку от хозяйки, следовательно, мог обслужить себя самостоятельно. Ему хотелось пить, а трубку еще нужно было чистить и раскуривать. Он вновь пропустил мимо ушей сладкое обращение к себе, пытаясь принять  на гостевом кресле удобную позу без закидывания ног на хозяйский стол, широко расставляя колени и почти что ложась. Дюран никогда не ставил под сомнение способности и осведомленность хозяйки борделя. Он обходился с ней достаточно учтиво, как и все французы с женщинами, правда в его случае без шаловливого рукоприкладства и щупанья. Ив вообще был достаточно сдержанным в этом плане, прибегая к любовным услугам девочек Шиа редко, больше по крайней необходимости.
- Капитан Тиг? – после некоторой паузы, нехотя спросил Ив, вырывая себя силой из мягкого обволакивающего забытья.
- Этот старик считает себя достаточно везучим псом и без меня.- непринужденно ответил Дюран, попивая жидкость из стакана теперь маленькими глотками, рассасывая резкий вкус на языке. Он не особо был обижен на Тига, кораблей как и рыбы в море было предостаточно. И Ив не зацикливался на чем-то одном.
- Офицер говоришь? И чем он может мне помочь? У него во лбу третий глаз, есть третья рука, нет половины лица, головы или он прибыл откуда-то из неведомого далека и выглядит как нечесанная белокурая обезьяна, раз при виде его ты вспомнила меня? – с почти отсутствующим интересом спросил француз, поправляя одной рукой свои светлые почти выгоревшие до цвета песка "кудри" и вдыхая дым от трубки Шиа. Дюран давно перестал надеяться, что кто-то из пиратов может быть ему полезен, все же каждый морской волк лелеял свою жадность и желание славы, золота и почета. И все это ну никак не совпадало с интересами Ива и ему приходилось лгать, обманывать и как-то уживаться с желаниями и интересами обычных морских грабителей, ища простого освобождения от невидимых, сдавливающих оков.

Отредактировано Yves Durand (2017-02-16 19:46:07)

Лучше бы Дюрану никогда не знать тех, с кем вела дружбу Большая мамочка, в особенности, если ее друзья весили больше тонны и имели вместо рук множество щупалец со смертоносными мощными присосками. А пока не догадывающийся Ив был достаточно спокоен и расслаблен, чтобы продолжать наслаждаться легкостью в теле и приятным покалыванием в пальцах. Стакан его вновь опустел, но доливать еще француз не спешил, кажется, и так уже было достаточно. Жар отпускал и тошнота отступала, уступая место голоду. Ив нехотя открыл видящий глаз, рассматривая тумбы и столы в кабинете хозяйки борделя на предмет оставленной еды или завалявшихся диковинных островных фруктов как раз до того как женщина продолжила говорить. Дюран слушал Большую мамочку молча, давая высказаться ей и найти подходящие слова. Мысли постоянно уплывали от него покачиваясь на волнах, стоило только чуть-чуть расслабиться, но вопрос Ив расслышал четко.
-  Слышала бы ты себя, как ты его расхваливаешь. – отчего-то чересчур четко произнес француз, вмиг собирая себя в кулак и вырывая из дымовых облаков.
- Теперь ты не можешь не познакомить нас. Что от меня потребуется? – тут же перейдя к делу, спросил Ив, выпрямляясь в кресле и прижимаясь грудиной к краю стола. Кажется, даже лошадиная доза наркотика не могла увести француза от его заветной цели. Каннибалы, таинственный остров, чужая культура и мифы – эти слова были порохом для Дюрана, тем более из уст хозяйки борделя, и Шиа не могла не знать этого.

Эрик никак не мог привыкнуть к таким атрибутам цивилизованного мира (даже на Нассау), как "роскошь". Такой яркий неестественный, в мыслях шамана "мёртвый" свет. Ни ветерка, ни клича птиц смелых или зверя дикого. Это тебе не скромная лачужка из пальмовых листьев, которую сдует ветром. Это тебе не ледяные каменные пещеры с кромешным мраком. Это тебе не из дублёной человечьей кожи бунгало, через которую не проходит воздух и запах такой, что каждый раз тошнит, сколько бы ты в нём лет не жил. Было много плохого в том, что люди цивилизованного мира так гордо звали "благами", но было и много хорошего. Тут не поспоришь. Ведь ступать босыми ногами по гладкому паркету или даже холодному мрамору было куда приятнее порой, чем по колючей траве или каменистой тропинке. Эти стены были прочнее, хотя насчёт их красоты он мог бы и поспорить. Мягкие постели, деревянные коробки комнат, стекло окон - многое тут его пугало до сих пор и было чуждо.
Наверное поэтому, сколько бы раз в таверне они всей командой не оставались днями напролёт, он не переставал удивляться интерьеру и разглядывать его, как будто впервые видел. Так что даже сейчас, стоя прямо и гордо, не поворачивая головой и даже как будто бы не дыша, его серые, горящие мёртвой сталью глаза, озирались по кабинету большой мамочки. Тем более что дама явно приводила себя в порядок. Он то привык к обнажённым аборигенкам, да и женщины его не привлекали, больше даже пугали, но капитан Тиг не раз ему повторял, что если дама выглядит не так хорошо, как ей бы хотелось, твоя задача или опровергнуть это её мнение, или, ежели нечего сказать, отвернуться и смолчать. Эрик, не понимающий ничего в моде и том, как принято одеваться женщинам этого мира, воспользовался вторым вариантом и просто смотрел куда угодно, только не на неё. Даже когда та произнесла его имя.
- Благодарю, разве что воды... если есть, - тут же сомкнув уста, коротко весьма ответил Маити. Он сомневался, что у Шиа найдётся вода тут, насколько он знал Шиа по своему опыту и рассказам капитана - она хлестала ром как минералку из родника. Суровая женщина, но всё же на такое заявление могла и обидится... а могла и возгордиться. Этих женщин чёрт один только и разберёт и то не факт.
Вернул он свой взгляд на компанию, только когда их начали представлять друг другу. Тогда из вежливости и по старому человечьему обычаю, он посмотрел мужчине прямо в глаза. Своё дело он так и не понял пока, как и не поспешил присесть, ему как-то на своих двоих было увереннее. И дело было не в страхе или напряжении, хотя Маити так и не научился расслабляться по-настоящему с тех пор, как покинул остров каннибалов. Ему что и оставалось, так это смотреть за медленными и не очень трезвыми передвижениями парочки. Закралась мысль, что Большая Мамочка решила вызвать его находясь в пьяном угаре шутки ради, но злиться он не мог. К тому же, что-то в чертах лица мужчины его останавливало от "извините, так я пойду?". Не шрамы, а то, что морщинками прокрадывалось куда более яркими и красноречивыми отметинами.
Тонкой шутки про "вперёд" и "назад" он не раскусил. намёки и подобного рода шутки до него никогда не доходили.
- Вопрос необычен, сэр, - тихо подал голос Маити не сразу, с минуту разглядывая мужчину молча. Он мог многое рассказать, но был уверен, что мужчина ждёт какой-то определённый ответ. Осознавая, что в жизни не догадается, он решил так и преподнести своё недоумение.
- Я много вижу. Я вижу мужчину, я вижу опытного мореплавателя, я вижу прокажённого тенью, я вижу военного... что именно вы хотите услышать? Боюсь я... мисс Шиа, не совсем понимаю, зачем вы позвали меня, - он почти с мольбой устремил свой взгляд на смуглую женщину, всё ещё не понимая что происходит и что он тут конкретно делает и почему.

Слова Большой мамочки обращенные к Иву хлестнули моряка по лицу, он недовольно перевел на нее взгляд, кривя губы. С этим вопросом он не был готов спешить, от спешки обычно рождались или дети, или ломались мачты и шли ко дну корабли. Дюран слишком долго искал и ждал, поэтому огонь внутри него перегорел, превращаясь не в содрогающееся вверх кострище, а в горячие, тлеющие угли. Ив даже думал о том, что найдя избавление от своего проклятия не сможет им воспользоваться. А что тогда? Цель исчезнет, а новой француз не придумал. Он страшился как своей черной метки, так и лекарства, могущего избавить его от этого.
А что касается доверия к Шиа, хозяйка борделя была хоть и хороша во всех ее смыслах, но оставалась все же женщиной. В этом плане Дюран был сыном военного, имея определенное воспитание, французскую национальность и отношение к дамам соответствующее. Поэтому все должно было проверяться, перепроверяться и лучше еще раз проходить финальный контроль.
- Шиа, я сам. – не очень резко, но настойчиво перебил он ее, принимая стакан воды и глотком выпивая его. Хоть голос его был твердым и непоколебимым, на лице промелькнула мольба. Ему нужно было быть уверенным в странном офицере Капитана Тига. Потому то Ив и держал все это в относительном секрете и именно поэтому на Нассау и где-то было еще об этом знали единицы, умеющие держать язык за зубами. Шарлатаны Дюрану не были нужны.
Но стоило юноше продолжить говорить, как Ив, услышав нужное, внутренне замер, продолжая доливать себе второй стакан рома. На Шиа он взглянул аккуратно, делая глоток.
- Понимаешь. – ответил наконец Дюран Маити, прекрасно осознавая точку невозврата в этом разговоре и до последнего сопротивляясь.
- Я бы поводил тебя за нос еще несколько минут, но Нага мне не позволит и сама быстрее все расскажет. Видимо, она о тебе очень хорошего мнения. – продолжил Ив, разглядывая дно стакана и собирая капли рома на дне, поворачивая посуду.
- Меня интересует «тень». Что ты можешь сказать о ней? – подбирая все также тяжело слова спросил Ив, наконец отталкиваясь от стола и, разворачивая два кресла, стоящих рядом с хозяйским столом, друг на против друга. Присаживаясь в одно, и рукой указывая Эрику на другое. Если бы Шиа захотела присесть, она могла бы воспользоваться своим креслом, имея лучший обзор из возможного. Ветер спокойным утренним бризом проникал в комнату, проветривая ее и головы собравшихся. Тело Ива все еще было расслабленным и мягким, под действием лошадиной дозы выпитого и выкуренного. Еще несколько часов боль была лишь плохим навождением для Дюрана, не достигая мозга и тем самым не вызывая спазмов.